|
Савелий Иванович Хлудов
 Савелий
Иванович Хлудов родился 5 января 1806 г. - умер 21
февраля 1855 г., погребен в Московском мужском Покровском
монастыре.
Сын Ивана Ивановича и Мелании Захаровны. В семье Хлудовых
его очень уважали за ум и глубокую порядочность и веселый
нрав.
После смерти своего отца, хотя в деле не участвовал, но заменял
своим младшим братьям отца, ездил с ними неоднократно на ярмарки
- то "к Макарию" (Нижний Новгород - август), то
в Ирбит (февраль), а в 1892 г. и в Петербург.
Он имел в Москве свою собственную фабрику. В адрес-календаре
Нистрема за 1842 г. значится "Савелий Ив. Хлудов 3-й
гильдии купец, Яузк. Части, 4-го квартала на Земляном вале
дом Хлудова №470, Казинетовая фабрика", у Самойлова "Атлас
продленности Москвы и Москов. Губ. 1843 год.:….. станов 69,
рабоч. Народа 83, сумма годового производства 26 800 р. вырабатывает
казинет".
Его брат, Герасим Иванович Хлудов, пишет в своей памятной
книжке:"1855 год", "Вчера, 24 февраля, похоронили
любезнейшего нашего брата Савелия Ивановича; он скончался
от апоплексического удара, скоропостижно, в погребке у Вильборна
(на ул. Горького), беседуя с Гольцгауером Федором Мартыновичем
и Каулиным Николаем Ивановичем в понедельник 21-го числа в
8 час. Вечера. Накануне своей кончины, в воскресенье, мы с
ним играли в последний раз в преферанс у брата Давида Ивановича.
Партия была: он, Трифон Герасимович, Николай Ив. Каулин и
я. Братец играл очень счастливо и выиграл серебром 0,3 рубля,
был весел в высшей степени. В понедельник в 5 часов вечера
мы забрались, он пришел из трактира, а я стоял с Каулиным
у лавки и он приглашал меня на выигранные деньги с Каулиным
угостить вином. Я, опасаясь брани жены, не пошел, а Каулин
с ним отправился. В начале 9-го часа Каулин приехал ко мне
и говорит:"Одевайтесь поскорее, с Савелием Ивановичем
сделалось дурно". Я в минуту оделся, приезжаю в погреб,
а он лежит уже мертвый. Пустили было в начале кровь, но кровь
не пошла. До последней минуты был весел и необыкновенно разговорчив.
За несколько минут он сказал:"Господа, я пьян".
Но ему сказали, что от Зельтерской воды пьяну быть нельзя.
Потом, как будто желая уснуть или задремать, нагнул к столу
голову, вздохнул раза 3 и тем кончил жизнь, сидя.
"Со смертью брата, мы потеряли в нем нашего отца и попечителя
об нас. Покойный брат, любя на, печась о нас так, Как редкий
отец печется о детях своих. Имел веселый характер, ум практический
и необыкновенную начитанность, он везде заслужил любовь и
уважение. Все знавшие его почтили его в день похорон. И народу
на выносе было чрезвычайно много, и все искренне жалели его.
Обедали до 300 человек; а оставшиеся после обеда искренне
желали иметь на память литографированный с него портрет, и
я дал им слово.
Брат был всем друг и у него перед каждым, можно сказать, была
душа на распашку. Ни перед кем не хитрил и был со всеми искренен.
Враг лицемерия и подхолюзничества, что чувствовал по совести,
то и говорил, и часто во вред своим интересам.
В разговорах любил он употреблять любимое слово "Право,
великое слово!".
Царство небесное, любезнейший братец! Память о тебе навсегда
сохранится в семействе нашем, равно и во всех, кто тебя хорошо
знал и ценил твою благородную душу! На первой недели поста
он по обыкновению говел".
Умер бездетен.
|
